Отстань, беззубая!.. Твои противны ласки!

У френдессы увидела просьбу прислать своё любимое стихотворение о любви.

И сразу вспомнила, как поступил мой сын лет десять назад, когда их учительница литературы обязала весь класс выступить поочередно и прочесть вслух наизусть своё любимое стихотворение о любви, типа зачёта это у них было. Ребенок прочёл

(само собой, «с выражением»), Отстань, беззубая! Твои противны ласки! , на радость двадцати четырнадцатилетним балбесам. Это он сам придумал порадовать умницу училку, мне уж потом доложил.

Это я к чему.
По-моему, нормальному человеку невозможно решиться декларировать публично, какое стихотворение о любви у него самое любимое (не какое он считает хорошим/удачным/выдающимся/гениальным, а вот именно какое у него самое любимое). Заявление о том, что вот это любовное стихотворение у меня самое любимое = признанию «и я хотел бы так любить»  (или «и я люблю именно так»). Выражаясь более прямо - «и я тоже хочу себе такого мужчину/женщину на таком диване в таких декорациях» – или же «у меня вот как раз такой мужчина/женщина на как раз таком диване». Объявлять публично об этих интимных обстоятельствах - ну, кому как, дело вкуса, а я бы не стала.

Мне  кажется, что продуктивнее бы было спрашивать о нелюбимых стихотворениях о любви. Тут можно выразить свою точку зрения на предмет «от противного», без скользких  самоидентификаций с автором-лирическим героем.
Опять же – для нашей сестры дополнительная трудность: поэты-то всё больше дядьки были, тёток одна-две и обчёлся. Убей не пойму, что происходит в душе дамы иль девицы, для которой самое любимое любовное стихотворение – мужское. С кем она сливается душою, с героем или с объектом его страсти?

И вообще удивительно, насколько легко и бесповоротно тускнеет даже самая лучшая любовная классика, когда появляется своя и настоящая (а не игры в) любовь. Про Бога, про жизнь-смерть, про мировую скорбь, про всякое бескорыстное общение с прекрасным – это всегда можно читать и перечитывать, и кому угодно говорить «это моё любимое». А вот все эти перчатки с правой руки, как только ими переболеешь, уже ни на какую руку не надеть. Это стихи пусть и гениальные, но уже не любимые. Потому что у них, у великих, оно, конечно, было чудо как хорошо, а всё не так, как у меня. У меня – лучше.