о Венере Таврической

я однажды, в составе группы из трех, что ли, подружек, сняла копию папье-маше с Венеры Таврической. То есть с гипсового слепка ея, конечно. Для какого-то училищного спектакля она нам занадобилась, и мы, согласовав акцию с начальством, затащили статую в мастерскую, наварили наваристого клейстера и обклеили богиню повсюду газеткой и оберточным папиром и придвинули задницей к радиатору, чтобы быстро высохла, а потом, прочертив бритвой от шеи до пяток, сняли с богини эту рябую странных изнутри очертаний выползину, склеили по шву и выкрасили эмульсионкой в измраморный колер.

А когда всё кончилось, я ее к себе жить взяла. Перевезя на троллейбусе поздно вечером, чтобы никто нас не помял. Крепкий мороз, район частной застройки, редкие фонари. И богиня, сталбыть, плывет над сугробами, перехваченная поперек живота моим драповым рукавом.

Другие тоже хотели истуканчика присвоить, но им было некуда поставить. Кто жил в общежитии, тем самим было негде ноги вытянуть, а кто дома с родителями, так тем тем более. А я на тот год как раз невероятно прекрасную комнатку сняла, всю для меня одной, целое окно и под ним стол, и железная кровать с шариками, ещё шифоньерочка и даже кресло. И Венера как раз поместилась и жила там со мною до самого лета, смутно белея боками в темноте и встречая меня по утрам легким бодрящим когнитивным диссонансом.

А летом я защитила диплом и уехала насовсем в Питер. Дальнейшая судьба Венеры мне неизвестна.