Уж я не пускала, уж я за рясу хватала! говорила – зачем тебе этот хэд-эйк, неужели заранее всё не ясно до слез? Что научного может изойти от лица, которому дана власть вязать и разрешать? Да ещё и по такой заявленной теме? (Тема, для не владеющих языками, "Икона и цифровой образ. Истина в искусстве", ну, вы понимаете – это как «Евангелие и полиграфия. Истина в тексте», приходите послушать про то, что Евангелие – хорошо, а полиграфия – плохо! ) – вот так хватала я Медведя за рясу, но он все-таки пошел.
И огрёб по полной, конечно.
Дискурс был строго по Успенскому-Флоренскому, даже с обратной перспективой! я не шучу, могу предъявить распечатку спича.
Но, чтобы вся потёртость и засаленность этого шестидесятнического капота была не так заметна, владыка освежил его кружевным воротничком, я, собсна, хотела вам этот свежий воротничок показать. Наша православная икона,
(в помощь мыслителям добавлю от себя картиночек,три штуки):
(последняя – из греческого каф. Собора в Брюсселе, года четыре назад вешала красоту ).
Медведь, конечно, как только аудитории велели задавать вопросы докладчику, счел своим долгом спросить – а как же фотографии? Вот современных святых фотографии – они иконы?
Нет, ясен пень. Они же не эсхатологичных человеков показывают. Как ваще они могут показывать эсхатологичных человеков, когда от этого вся владычная
Понятно, что владыкам второго вопроса не задают, утираются уже после первого. Но вот если представить себе, что эту пургу нес бы просто человек, не владыка? И не в рамках международного мероприятия в присутствии других владыков ажно до митрополитов включительно, а просто на кухне?
Какой второй вопрос, по-вашему, следовало бы ему задать?
