С картиночкой – из личной коллекции Рубенса, с его музея-квартиры.
Георг Петель, необыкновенных дарований немец, на поколение младше мэтра, из тех учеников, которые побеждают учителей – и которого угораздило умереть от чумы в тридцать три года, а вот произведение в коллекции учителя осталось.
Тут-то всякому понятно, что 17-й век, а не 20-й.
Тут много явно барОчных волос, тут слоновая кость, а не гипс под шеллаком простихосподи, а главное - тут сюжет библический, и трактован со всею сериозностию.
Но а как же
отличить Керна от Майоля , когда волос мало, сюжет не прочитывается со всею ясностию, и материал такой, что мог быть и тогда и сейчас? Вот чем таким принципиально отличаются эти две голые бабы, одна изваянная на отрезке пути от средневекового к академическому, а другая – на отрезке от академического к постакадемическому?
Я могла бы разобрать по косточкам, чем да чем. Но, в порядке эксперимента, я попробую просто выразительно помычать, показывая картинки. Показывая рисунки, тоись двумерное переложение того понимания трехмерной формы, которое было свойственно людям 17 в., с одной стороны – и Аристиду Майолю с другой стороны.
Леонхард Керн, Георг Петель и другие тогдашние скульпторы, правда, рисунков почти что не оставили, но это ничего, потому что их пластическая мысль была родной сестрою мысли Рубенса, а его-то рисунков у нас имеется выше крыши, вот.
А Майоль пусть скажет сам за себя. Он рисовал вот так.
Как невозможно спутать эти два рисунка, так – для меня, во всяком случае – невозможно спутать и круглую скульптуру 17 в. – с круглой скульптурой Майоля или другого постакадемиста. Люди ведь лепят – как рисуют, а рисуют – как лепят, только это не всем видно.
